Основные принципы синтетической врачебной стратегии - комплементарная медицина
Глава 5
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ СИНТЕТИЧЕСКОЙ врачебной СТРАТЕГИИ
- МЕТАФОРИЧЕСКИЙ МИР. МЕТАФОРИЧЕСКИЙ МОЗГ. МЕТАФОРИЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА
Не более чем трюизмом представляется утверждение, что предметное познание есть сравнение, сопоставление неизвестного с известным, т.е. нахождение в неизвестном качеств известного, пусть даже в необычном сочетании. Поэтому, в частности, всякое определение есть не что иное, как метафора, т.е. перенесение на объект А свойств объекта В с некоторыми дополнениями, по типу: &ldquo-А есть В, обладающее свойствами а, Ь, с, ..., /t&rdquo-. В детализированной терминологии Ф. Уилрайта [360] метафоры такого рода именуются эпифорами. Однако, как справедливо отмечает Ф. Уилрайт, &ldquo-чистые&rdquo- эпифоры не так уж часто встречаются — это относится как к художественной литературе, так и к научному познанию. И уже в отношении почти &ldquo-чистой&rdquo- эпифоры Ф. Уилрайт отмечает обстоятельство, которое для дальнейшего принципиально важно: &ldquo-К эпифорической жизненности может кое-что добавить синестезия, поскольку сопоставление ощущения одного типа с тем, что поступает от другого органа чувств, побуждает читателя к одновременному созерцательному размышлению в соответствии сразу с обоими путями восприятия&rdquo- (с. 87.). Цитируя Н. Фрая, Ф. Уилрайт указывает, что метафора &ldquo-в своей исходной форме&rdquo- есть &ldquo-простое соположение&rdquo-, &ldquo-сложный образ, который соединяет вместе группу элементов без предикации&rdquo-. Далее он приводит определения метафоры, взятые из работы
Э. Джордана: &ldquo-Метафора, таким образом, представляет собою ... словесную формулировку реальности, которая заключена в многообразии, воспринимаемом как сложная совокупность свойств&rdquo-- &ldquo-[Метафора есть] утверждение индивидуальности- утверждение, посредством которого комплекс реальных качеств становится индивидом или утверждает себя как реальность&rdquo-. Метафору такого рода
Ф. Уилрайт называет диафорой и отмечает, что &ldquo-существенные потенции диафоры лежат в том очевидном онтологическом факте, что из каких-то комбинаций прежде не сочетавшихся элементов могут развиться, т.е. попросту родиться, новые свойства и новые значения&rdquo-. По его словам, &ldquo-аналогичный метод используется в древних философских сочинениях, как, например, в &rsquo-&rsquo-Упанишадах&rdquo-, когда диафорическая последовательность эпифорически ориентированных образов подается как средство понудить ум размышлять о Брахме через множество подходов, каждый из которых недостаточен сам по себе&rdquo- (с. 95). (Добавим от себя: и каждая конечная последовательность которых недостаточна сама по себе.)
Определения, построенные по диафорическому типу, в научной литературе обычно выглядят следующим образом: А - (В, С, , К), т.е. А представляет собой совокупность объектов, принадлежащих классам В, С, ..., К. При этом не следует забывать, что все эти классы объектов должны быть связаны по определенным законам, так что некоторые из объектов образующей совокупности должны представлять собой инциденторы (т.е. по меньшей мере трехместные предикаты), а вся образующая совокупность в целом должна быть отобразимой на некотором связном графе. Подобным образом, например, в математике даются определения категорий, алгебр, графов и ряда других объектов. Понятно, что инциденторы (предикаты) в подобных определениях суть не что иное, как метафоры. Однако в предельном случае такие предикаты определены в некоторой области, недоступной непосредственному восприятию.
Вполне очевидно, что метафорические, и в том числе диафорические, определения актуальны не только для абстрактных, идеальных объектов науки и искусства, но и для вполне реальных физических объектов. Всякий физический объект определен относительно своего окружения совокупностью феноменов взаимодействия и законом (инцидентором, п-местным предикатом для п классов феноменов) комбинации этих феноменов. Полезно отметить, что такой физический инцидентор, по определению, времени подобен в смысле интерпретации времени как последовательности событий. Вместе с тем окружение объекта определено в нем самом аналогичным метафорическим путем — как совокупность индуцированных извне внутренних феноменов. И наконец, самобытие объекта определено как его &ldquo-стоячий&rdquo- автоморфизм, его, так сказать, аутафора. Таким образом, можно сказать, что всякое отображение (отражение) есть метафора и весь мир, в своем самоотражающем единстве, по сути своей, метафоричен1. Эпифорический аспект метафорического мира отражается в классическом лапласовом или же вероятностном, стохастическом детерминизме привычного нам мира — т.е. подпространства Xt. Диафорический же аспект —супертрансгрессивен, отражает рейхенбаховские взаимосвязи между подпространствами Xt и XI. В таком понимании мозг как специализированное &ldquo-устройство для отражения&rdquo- насквозь метафоричен, как и весь организм человека или животного. Кстати, весьма демонстративен следующий факт. Кибернетик и физиолог М. Арбиб, назвав свою широко известную книгу [18] &ldquo-Метафорический мозг&rdquo-, подразумевал под этим, как сам он утверждает в предисловии, всего лишь метафоричность машинного моделирования функций мозга. Однако на деле всю книгу насквозь пронизывает нечто большее: идея мозга как &ldquo-метафорической машины&rdquo- для отражения природы.
Основой метафоричности всякого отражения, в том числе имеющего материальный субстрат в мозге, является тот факт, что адекватность всякого отражения неполна, относительна. В самом деле, будь каждый отдельный акт отражения вполне адекватен отражаемому, полученный образ представлял бы собой лишь реестр особенностей отражаемого объекта. Неполная адекватность отражения означает присутствие в образе ноуменальных моментов, причем на различных иерархических уровнях. Простейший пример. Приближаясь, скажем, к книге, мы сперва регистрируем &ldquo-нечто вещественное&rdquo-, затем — &ldquo-прямоугольный параллелепипед&rdquo-, еще позднее — &ldquo-книгу&rdquo-. Если мы умеем читать, то на следующем этапе наш мозг отразит имя автора и
Примеры материальных метафор (предикатов-иициденторов) хорошо известны в физике и биохимии. В первом случае это квазичастицы типа фононов, магнонов и т.п., а также калибровочные поля. Во втором — многочисленные регуляторные факторы и ферменты, обнаружение которых подтверждает основную догму биохимии: для каждой биохимической функции — специальный пептид.
Есть, однако, и более высокий уровень примеров такого рода. Так, сформулированный в настоящей книге основной принцип ПОЭФС-ТПФ (принцип инвариантности топологии объединений относительно межуровневого перехода) есть не что иное, как закон метафпреобразования, а каждый аналог, например, СО, метафоричен относительно всех остальных в своей собственной физической системе. Последняя при этом в эпифорическом аспекте получает некоторые свойства, общие для всех физических объектов, т.е. субстанциональные. В более глубоком — диафорическом — аспекте она порождается в субстанции совокупностью всех остальных физических объектов как необходимое дополнение к ним в физической реальности. В физиологии аналогичным примером является открытая исследователями из Ростовского университета [96] иерархия тетрад физиологических реакций организма и клетки (тренировка — спокойная активация — повышенная активация — стресс) на разных уровнях силы раздражения и тетрад состояний ареактивности, сопоставляемых данным реакциям.
название книги. Если мы имеем представление об организации системы знания, то на следующем этапе можем установить, к какой отрасли знания относится книга. Если мы сведущи в этой области знания, то сможем отразить (осмыслить) тему книги. Наконец, если эта тема представляет для нас интерес, мы прочтем книгу и ознакомимся с деталями суждений автора.
Уже в этом перечне этапов знакомства с книгой (далеко не полном!) явно просматривается важная закономерность, а именно: при первом знакомстве с объектом последовательность восприятия его свойств соответствует иерархии субстанциональности, или, иначе, иерархии ноуменально-феноменальных отношений- причем переход на каждую следующую вниз ступень иерархии связан с выполнением некоторого ограничительного условия, касающегося способности субъекта к детализации отражаемой информации.
Понятно, что метафора, соотносящая одноуровневые феномены одного ноумена, тривиальна. Нетривиальными могут быть: а) метафоры, соотносящие разноуровневые феномены одного ноумена-
б) метафоры, соотносящие феномены разных ноуменов (не обязательно последовательных) одной узловой линии- в) метафоры, соотносящие одно- или разноуровневые феномены ноуменов разных узловых линий.
Видно, что в этом ряду типов метафор возрастает диафорическая составляющая. В частности, сопоставляемая группа элементов постепенно избавляется от видимой предикации. И вместе с ростом диафоричности увеличивается глубина преобразования топологии и/или причинности метафорического мира.
В эволюционной нейрофизиологии и нейропсихологии такое возрастание диафорической компоненты хорошо прослеживается на пути от системы жестко специализированных рецепторов сетчатки лягушки [18] до второй сигнальной системы у человека. Если первая из них почти исключительно эпифорична (например, любой движущийся объект с закругленными краями, умещающийся в поле зрения, интерпретируется мозгом лягушки как пища по аналогии с насекомыми), то вторая — насквозь диафорична. Наконец, уже внутри периода эволюции второй сигнальной системы аналогичная закономерность прослеживается от наскальных рисунков первобытного человека через &ldquo-рисуночную&rdquo- иероглифику Древнего Египта и несравненно более абстрактную иероглифику Китая до буквенной письменности.
Иерархия описанного выше типа прослеживается и в медицине. В частности, в статьях А. А. Вельского, И. М. Елисеева [33] и Т. М. Дроздовой [150] обосновывается иерархия подходов к постановке типологического диагноза в гомеопатии (в терминах лекарственных патогенезов) и построению гомеопатического рецепта. Эта иерархия основана на концепции &ldquo-слоев подобия&rdquo- Брейера, отражающих уровни дифференциации гомеопатического принципа подобия в соответствии с уровнями организации структур организма. Обычно их пять: 1) совпадение картины заболевания и лекарственного патогенеза на уровне неспецифических симптомов, таких, как лихорадка, астения и т.п.- 2) совпадение по специфическому действию на определенный орган или ткань- 3) совпадение в органной симптоматологии, т.е. не только структурная, но и функциональная органотерапия;
- совпадение не только по органам, но и по функциональным системам организма, сопутствующим симптомам, модальностям;
- совпадение на уровне конституции, индивидуального психосоматического habitus больного.
Если эпифорические подходы слоев 1 - 2 реализуются обычно при использовании низких, чаще вещественных делений (разведений) лекарственной субстанции, то диафорические, направленные практически на создание новых (или, вернее, высвобождение хорошо замаскированных болезнью) целостностей высших уровней организации подходы слоев 4 — 5 часто требуют крайне высоких —тысячных и даже десятитысячных делений. Такие деления на десятки и сотни порядков выходят за пределы числа Авогадро. При их использовании предполагается, что соответствующие структурно-информационные матрицы содержат лишь некую рафинированную информационную сущность лекарственного вещества, освобожденную от сопутствующих и привнесенных информационных наслоений. Правда, физическая основа такого рафинирования пока остается неясной.
Наконец, в наиболееявной форме создание &ldquo-диафорической последовательности эпифорически ориентированных образов&rdquo- (см. выше в настоящем разделе) проявляется в древних лечебных стратегиях, основанных на учении о первоэлементах, в частности в классической китайской концепции акупунктуры.
Здесь вырисовывается необходимость осмыслить важнейшее свойство диафоры. Она ни к чему не понуждает сознание, а лишь расшатывает устоявшиеся стереотипы и тем высвобождает из бесформенной глыбы материала произведение Искусства —живое существо. Вернее, сначала превращает уродливое нагромождение случайных форм в глыбу материала, из которой уже самостоятельно выкристаллизовывается сущность. И она в высшей степени индивидуальна, личностна. Точно так же врач высокой квалификации в конечном счете ни к чему не принуждает организм пациента, а лишь высвобождает его из-под контроля патологических функциональных стереотипов. Для этого он тем или иным путем разрывает порочные круги детерминантных генераторов (см. гл. 3). С этой целью допустимо в случаях, требующих интенсивной терапии, даже создавать конкурирующие с субстратом патологического процесса искусственные генераторы. Таким приемом врачи и ветеринары пользовались на протяжении многих веков и нередко пользуются по сей день. Сюда можно отнести, например, такие лечебные приемы, как прижигание (мокса-терапия), &ldquo-заволоки&rdquo-, &ldquo-мушки&rdquo-, создание очага острого воспаления в регионе злокачественной опухоли, шокотерапию и т.п. Сюда же, видимо, относятся и те варианты акупунктуры, при которых введенные иглы фиксируются в теле больного на сутки и более. Однако непременным условием применения подобных лечебных приемов является то, что лечебный детерминантный генератор должен саморазрушаться по сигналу о прекращении функционирования генератора патологического. Отметим, кстати, что человеческий организм по крайней мере в компенсированном состоянии неплохо приспособлен к выполнению данного требования. Это проявляется в первую очередь в свойствах так называемых чудесных меридианов.
Как показывает опыт гомеопатии и исследования некоторых физиологов, для разрыва порочных кругов совсем не обязательны столь сильнодействующие средства. В частности, как уже упоминалось выше, физиологами из Ростовского университета [106] доказано существование иерархии тетрад физиологических реакций организма (тренировка — спокойная активация — повышенная активация — стресс). Эта последовательность реакций закономерно повторяется в логарифмической зависимости от силы действующего раздражителя (при основании логарифма от 1,1 до 1,3). Принципиально важно, что во многих состояниях организма реакции разных уровней оказались взаимно независимыми. Так, на фоне стресса, вызванного сильным раздражителем, в лечебных целях удается вызвать реакцию активации или тренировки, применяя тот же раздражитель в гораздо меньших дозах. Этот факт является экспериментальным обоснованием принципа подобия, лежащего в основе гомеопатии. Понятно, что такая ситуация едва ли может возникнуть, если действие раздражителя происходит лишь по &ldquo-вещественному&rdquo- принципу стерического соответствия с молекулой рецептора. Естественно предположить, что аддитивность реакций на разных уровнях реактивности обусловлена тем, что действие раздражителя в различных дозах приводит к разным частотам некоторых колебательных процессов в живом субстрате, причем частоты эти не резонансны (не кратны друг другу). В этом случае, кстати, нашлось бы простое объяснение дробных значений основания логарифма, входящего в закон формирования иерархии реакций.
Действительно, теми же авторами [106] была обнаружена последовательность стрессогенных и активационных частот, также подчиняющаяся логарифмическому закону построения. Основанием для проведения таких исследований служило предположение, что в биосубстрате постоянно происходит перекодировка силы воздействия в частоту колебаний реагирующих осцилляторов. Характерно, однако, что тренировочные частоты пока не обнаружены [106]. Читатель, знакомый с главой 2 настоящей книги, в свете нижеследующих замечаний легко оценит неслучайность этого факта.
И наконец, еще более значительным представляется обнаружение [106] второй иерархии, находящейся в отношениях дополнительности с иерархией реакций. Речь вдет об иерархии состояний ареактивности. Принося извинения читателю за длинную цитату, что вообще не характерно для данной книги, мы все же вынуждены дословно привести здесь резюме концепции состояний ареактивности, сформулированное в монографии ростовских авторов.
&ldquo-По нашим представлениям, с позиции роли колебательных процессов частота колебаний в состоянии ареактивности включает в себя все частотные характеристики реакций: и тренировки, и спокойной активации, и повышенной активации, и стресса, а кроме того, колебания других характеристик, возникающие с помощью параметрического резонанса. Поэтому при ареактивности имеется почти сплошной спектр колебаний, т.е. происходит энергетическая подпитка от множества факторов среды. Энергетическое преимущество, возможно, и обусловливает стойкость состояний ареактивности и их большую благоприятность по сравнению с соответствующей реакцией того же уровня реактивности. Этот большой спектр частот тем не менее не является хаосом, просто белым шумом. Это кажущийся хаос, который, по современным представлениям, является фактором самоорганизации. Таким образом, состояние покоя живых систем, фоновое живое состояние — а реактивность — еще более активно, чем состояние работы — реакции, но назначение их различно&rdquo-.
Читатель, знакомый с главами 2 и 4 настоящей книги, наверняка увидит в этой цитате нетривиальную аналогию с разбиением физического пространства на подпространства Xt и XI. Едва ли можно не усмотреть здесь и другую аналогию: с высказываниями разных авторов об &ldquo-остановке мира&rdquo- (Карлос Кастанеда)- успокоении обыденного ума, скачущего, &ldquo-словно бешеная обезьяна&rdquo- (Свами Вивекананда)- назначением &ldquo-позы трупа&rdquo- в Хатха-йоге, и т.п.
Как мы убедились выше, физическая реальность существенно метафорична. Иерархия физиологических реакций и соответствующих им состояний ареактивности метафорична, с одной стороны, иерархии аналогов суперобъединения, тогда как с другой — иерархии медитативных состояний. Можно утверждать, что состояния динамической ареактивности с полным правом могут именоваться медитативными состояниями биосубстрата. В этом получают объективное обоснование явления, ранее описанные с чисто субъективистских позиций в книгах Сатпрема [333, 334].
Таким образом, предлагаемая нами концепция интегральной терапевтической стратегии представляется в общих чертах достаточно ясной. Суть ее состоит в том, что необходимо:
а) используя все возможные пути, добиваться приведения организма больного в медитативное состояние динамической ареактивности в смысле Л. X. Гаркави и соавт. [106]-
б) при выборе конкретных лечебных средств руководствоваться не субъективными увлечениями той или иной отраслью медицины, а объективной психофизиологической оценкой действенности этого метода в данном конкретном случае-
в) выбирая тактику лечения конкретного пациента, стремиться привести в медитативное состояние максимально возможное число иерархических уровней его организма-
г) при выполнении предыдущего требования неукоснительно придерживаться правила последовательности медитативного раскрытия иерархических уровней (аналогично правилу последовательного раскрытия чакр в йоге)- несоблюдение этого правила неизбежно приведет к укоренению патологических функциональных стереотипов в психофизиологической организации пациента-
д) тактика лечения должна быть &ldquo-диафорической&rdquo-, т.е. лечебные мероприятия должны строиться по комплексному полимодальному типу.
Все сказанное представляется вполне понятным до тех пор, пока речь идет о неинфекционных заболеваниях эндогенной природы и даже о вирусных болезнях (поскольку метаболизм вирусов подлежит нервно-трофической регуляции вместе с метаболизмом клетки- хозяина). Однако польза динамической ареактивности далеко не столь очевидна, если говорить о заболеваниях, вызванных внеклеточными паразитами (бактериозах, микозах и т.п.) или действием экологических факторов. В самом деле, на первый взгляд больной не может излечиться от заболеваний такого рода без активной, манифестной защитной реакции организма. Казалось бы, задача врача в этой ситуации состоит именно в усилении таких реакций, а если организм ослаблен — то во введении во внутреннюю среду тех защитных факторов (например, иммуноглобулинов), которые организм больного не в состоянии сам продуцировать в достаточном количестве. Именно так и решает подобные вопросы традиционная европейская медицина.
Однако практика показывает, что дело обстоит не так просто. Действительно, в руководствах по рефлексотерапии и гомеопатии можно найти прописи для лечения заболеваний инфекционной этиологии как симптомокомплексов, безотносительно к специфичности этиологического агента (эти агенты были еще неизвестны во время разработки упомянутых методов лечения). А. Д. Сперанский и его школа [349] показали, что методами своеобразной рефлексотерапии и невротомии в эксперименте и клинике можно не только купировать симптомокомплексы бактериозов, риккетсиозов, спирохетозов, но и резко подавлять размножение соответствующих инфекционных агентов. При этом действие лечебных мероприятий отнюдь не сводилось к иммуностимуляции, поскольку лечебный эффект в эксперименте наблюдали в сроки, совершенно недостаточные для формирования иммунного ответа. Нельзя свести полученные в этих работах эффекты и к традиционным неспецифическим факторам резистентности, —например к фагоцитарной инфильтрации, —ибо последняя ведет к манифестации воспалительного процесса в месте заражения, что противоречит полученным данным. Поэтому естественно полагать, что механизмом терапевтического эффекта, получаемого в указанных случаях, служило приведение зараженного организма или ткани-мишени в состояние динамической ареактивности. При этом, вероятно, в организме формируется комплекс условий, непермиссивных для инфекционных агентов. Что представляют собой эти условия — модификации ли спектра метаболитов или же спектра электромагнитных и гиперзвуковых излучений, или то и другое вместе — сегодня судить трудно. Однако остается фактом, что тактика динамической ареактивности вполне оправдана и при лечении заболеваний, вызванных инфектами с внеклеточной репродукцией.
Вместе с тем в практических целях следует отметить, что резистентность к инфекту, полученная подобным образом, далеко не всегда стерильна. При нестерильной же резистентности возможны:
а) носительство, опасное для окружающих- б) манифестация инфекции при выходе организма из состояния динамической ареактивности. Последнее очень ярко проявилось на примере, приведенном в книге одного из учеников Шри Ауробиндо. Некий опытный йог был укушен бешеной собакой. Вакцину Пастера не применяли, пострадавшему удалось предотвратить заболевание медитативными средствами, и на протяжении полугода он был практически здоров. Однако затем чувство досады, возникшее в связи с политическими событиями, вывело его из медитативного состояния, инфекция бурно манифестировала, и пострадавший скончался на фоне развернутой клинической картины бешенства. Итак, очевидно, что тактику динамической ареактивности при любых инфекционных болезнях следует все же сочетать с этиотропной терапией.
В заключение отметим, что хотя стратегия медитативных состояний динамической ареактивности, очевидно, обладает высокой степенью универсальности, она отнюдь не освобождает врача от детального изучения психологии, физиологии, биохимии, бактериологии и других дисциплин. Напротив, требования к такому изучению значительно повышаются. Недостаток у врача конкретных знаний, равно как и недостаточно ясное понимание стратегических целей лечения, неизбежно приведет к тяжелым последствиям.
