Синдром ластени де фержоля - в кабинете детского психиатра
Родители часто замечают, что ребенок или подросток лжет. Это вызывает опасения: вдруг он на всю жизнь останется этаким бароном Мюнхгаузеном или Хлестаковым? Иногда маленького Хлестакова ведут к врачу (особенно если лживость сочетается с другими странностями), чтобы решить, какая это ложь — «нормальная» или патологическая, и что следует сделать, чтобы она прекратилась.
Врачи дифференцированно подходят к проблеме детской лжи, считая, что это не какая-то особая болезнь, а чаще всего крайний вариант здоровой детской психики. Лишь в очень редких случаях лживость детей и подростков является патологической и нуждается в срочном вмешательстве врача.
То, что норма для одного возраста, может стать патологией для другого. Например, дошкольники вообще любят превращать обыденную жизнь в игру. Иные дети привносят в эту игру столько фантазии, так сживаются с нею и верят своей выдумке, что даже взрослые начинают принимать их рассказы за правду. У маленьких детей склонность ко лжи связана с неспособностью удержать в узде богатое воображение, разграничить реальные и сказочные явления. В силу большой внушаемости и эмоциональности они уходят в мир фантазий. Их ложь, так сказать, невинная, неосознанная, не преследует каких-либо корыстных целей, содержание фантазий быстро меняется.
В некоторых случаях склонность ко лжи может зафиксироваться, ребенок привыкнет постоянно лгать. Эта особенность малыша может быть ликвидирована с помощью педагогических мер, и, как правило, здесь не требуется вмешательство врачей.
Итак, форм лжи и причин ее много (к некоторым видам патологической лживости мы еще будем возвращаться). В последние десятилетия публикуются сведения о пациентах (в том числе и юного возраста), одержимых страстью чем-то заболеть. Они обнаруживали у себя признаки разнообразных заболеваний (главным образом хирургических и терапевтических), с удовольствием ложились под нож хирурга или принимали массу лекарств, назначавшихся врачами других профилей, а если врачи отказывались их оперировать или лечить, начинали на них жаловаться, высказывали яростное недовольство ими и искали других врачей. Эти люди стремились обратить на себя внимание, но с этой целью они использовали лишь один способ: операцию, лечение от тяжелой болезни. Все они физически были, как правило, здоровы, в психическом отношении также были в общем обычными людьми, у психиатра никогда не лечились. Не случайно, что и по сей день во всем мире наблюдаются лишь единичные случаи попадания таких людей в поле зрения психиатра, да и то не по поводу каких-либо аномалий, а благодаря направлению врачей общего профиля, не знавших, как освободиться от этих странных симулянтов. Но ведь симулянт всегда преследует какую-нибудь выгоду, эти же — никакой, они как бы получали большое удовольствие от того, что хирурги их оперировали, причиняли им боль.
В 1955 г. таких же больных описали английские ревматологи Гоун и Кауфман. Они были поражены виртуозностью и бесстрашием, с какими пациенты с синдромом Мюнхгаузена (так этих больных определил английский хирург Ашер) выдумывали у себя болезни: вызывали искусственное желудочное кровотечение, глотали разные предметы, прокалывали иглами живот и вводили туда грязную воду, чтобы вызвать заражение брюшины, и пр. И все это делалось без всякой для себя выгоды, без меркантильного смысла. Последнее более всего и поражает врачей.
Термин, предложенный доктором Ашером, меток и красочен. Но задолго до открытия синдрома Мюнхгаузена был выделен схожий с ним синдром Ластени де Фержоля, названный так по имени героя повести Жюля Амадея Барбе д&rsquo-Оревильи «История без названия». Ластени де Фержоль — дисгармоничный субъект (видимо, психопат), который сознательно расковыривал себе нос, геморроидальные узлы и пр., чтобы вызвать кровотечение и попасть в больницу. Когда такого больного госпитализировали, он все делал, чтобы помешать медикам остановить у себя кровотечение.
Нередко у подобных больных развиваются малокровие и другие расстройства кроветворения из-за постоянных скрываемых от врачей кровотечений, доставляющих больным наслаждение.
Для чего больные все это делают? Может быть, все-таки они являются шизофрениками, мазохистами, параноиками, истерическими психопатами, жаждущими привлечь к себе внимание? Пока что мы не можем ответить на этот вопрос.
Родители должны быть очень внимательными к своим детям с ранних лет, чтобы предотвратить у них нарушения влечений, приводящих к синдрому Ластени де Фержоля.
Мне пришлось консультировать четырнадцатилетнюю пациентку, которая имела «страсть» глотать ложки, вилки и другие металлические изделия. Ко мне она попала после того, как была прооперирована (извлекали из желудка вышеназванные предметы), выписана из больницы и снова наглоталась столовых приборов. Это была худая длинноногая девочка с лихорадочным блеском глаз, так хорошо описанным Достоевским при изображении истеричных героинь. Девочка не отвечала на вопросы. Молчала. Но когда я заговорил с ней на посторонние темы (а для психиатра нет посторонних тем — все беседы направлены на выяснение болезни), она постепенно разговорилась. Суть ее состояния такова. С детства страдала от недостатка любви со стороны родных, от недостатка, как ей мнилось, уважения к ней. Ей неизменно хотелось привлечь к себе внимание. Училась не очень хорошо, внешностью не выделялась, мальчики на нее не обращали внимания, девочки — тоже. Однажды после ссоры с матерью (а ссоры были часто, взаимопонимания между матерью и дочерью никогда не было) назло матери схватила чайную ложку и проглотила ее. Трудно сказать, кто больше изумился этому — мать, сама девочка или врач-рентгенолог, обнаруживший на экране аппарата ложку, когда пациентку привели к нему в кабинет.
Ложка вышла естественным путем. Через две недели после этого пациентка проглотила еще одну чайную ложку, потом столовую, затем черенок вилки. Сделали операцию, удалили эти предметы. Потом это повторилось.
Что нужно тут делать? Найти и незаметно предложить, подсказать пациентке иной способ самоутверждения и привлечения к себе внимания. И сделать это необходимо своевременно, а то может быть поздно. Согласно существующим терминологическим законам, состоянию пациентки полагалось бы поставить диагноз синдрома Мюнхгаузена. Однако я такого диагноза не поставил. Причем здесь ложь, ассоциирующаяся с милым вралем бароном Мюнхгаузеном? Больная не отличалась склонностью к вранью, она была просто несчастным существом, не нашедшим иного способа привлечения к себе внимания, как глотание металлических предметов с целью в очередной раз попасть на операционный стол.
Куда ближе к ее состоянию синдром Ластени де Фержоля.
