Фантазии на грани помешательства - в кабинете детского психиатра
Одним из нередких расстройств в возрасте 10—15 лет, как и в более раннем, является патологическое фантазирование, больные выдумывают такие фантастические истории, разобраться в которых порой бывает нелегко. Они объявляют себя участниками глубоко законспирированных банд, незаконными отпрысками знаменитых людей, владельцами несметных сокровищ и т. д. Все это говорится с целью привлечь к себе внимание, представить себя в лучшем свете, а иногда и без какой-либо внятной цели.
Сюжеты для выдумывания бывают самыми различными, но и они подчиняются общим законам психиатрии, отражая криво, уродливо, карикатурно то, чем живет общество.
Приведу одну историю, в свое время наделавшую много шума.
Несколько лет назад пресса часто сообщала об экстрасенсах, людях, обладающих мощными биологическими полями, летающих тарелках, телекинезе и о многих других таинственных явлениях.
Появлялось все больше людей, которые «обнаруживали» у себя какие-то необыкновенные способности или утверждали, что собственными глазами видели летающие тарелки и даже выпрыгивающих из них инопланетян. Подавляющее большинство подобных лиц были существа внушаемые, склонные выдавать за реальность свои фантазии. Встречались среди них душевнобольные, аферисты и просто любители посмеяться над простаками.
В одном московском районе проживала семья: четырнадцатилетний мальчик, восьмилетняя девочка, мать (медсестра по профессии), отец (паркетчик, часто уезжавший в командировки), семидесятилетняя бабушка и такого же возраста дедушка.
Мальчик всегда отличался склонностью к выдумыванию. Он был в общем замкнутым, хотя внешне мог показаться общительным. Учился посредственно, ничем в школе не выделялся. Много читал: в основном сказки и научно- фантастические сочинения. Гномы, гуманоиды, инопланетяне были любимыми героями мальчика, персонажами его бесконечных выдумываний.
В 14 лет он выглядел незрелым (без вторичных половых признаков). Весь его облик, интересы, поведение— все говорило о выраженной психической и физической инфантильности. Однажды, находясь с сестрой и бабушкой, подросток заявил, что он слышит какие-то стуки, шаги, шопот. Говорил он так убедительно, что и сестра, и полуглухая бабушка тоже услышали то, на что указывал мальчик. Потом он стал говорить, что в их квартире действуют какие-то сверхъестественные силы, умеющие ловко избегать разоблачения. Эти силы якобы переставляют мебель в их квартире, раскачивают люстры, неожиданно открывают дверь холодильника, и из него летят яйца и другие продукты (причем летят не по прямой, а по изломанной, причудливой траектории). Однажды указанные силы перевернули стол и заставили летать через всю комнату четвертинку с водкой, хранившуюся в заднем кармане деда. Бутылка неслась, «как ракета», и, промчавшись через все комнаты, приземлилась вертикально на кухонном столе.
Верили этим рассказам лишь сестра и бабушка, потом они втроем «насели» на мать и деда — те тоже поверили (отец был в отъезде). Мать неоднократно вызывала соседей и милицию. Те приходили, видели перевернутый стол или раскладушку, удивлялись и уходили в недоумении — в их присутствии сверхъестественные силы почему-то бездействовали. Чем больше происходило таинственных событий в скромной квартире, тем больше радовался им герой нашего рассказа. Ему доставляло большое удовольствие, что члены семьи верят его рассказам. Как ни в чем не бывало, он продолжал ходить в школу, но никого в школе не посвящал в то, что происходило дома. Кто-то из соседей, работавший на одном из научно-технических предприятий, рассказал сослуживцам о происходящем. Вскоре слух о таинственных событиях распространился по Москве. Началось паломничество ротозеев, любителей сенсаций, просто любопытных. Несколько инженеров принесли какую-то аппаратуру и стали измерять биополе мальчика. Они пришли к выводу, что оно, биополе, усиленное, о чем немедля ему сообщили. Радости подростка не было предела. Он всем стал доказывать, что это именно он — благодаря своей феноменальной электрофизиологической силе — двигает предметы, заставляет летать по воздуху бутылки и т. д. Сестра, мать, бабушка стали поглядывать на него с восхищснием. Мальчик давал интервью, подсказывал ученым, и каких местах квартиры следует ставить аппаратуру, и пр. В общем, он был в центре внимания. Особое удовлетворение он получал, когда люди, коих он именовал учеными, говорили ему, что он уникум, феномен, чудо природы. Тут надо сказать, что эти доверчивые, простодушные «ученые» сами ни разу не видели то, о чем, захлебываясь от возбуждения и восторга, повествовал мальчик.
Прошло 4 нед. Мать немного опомнилась от изумления и пришла к выводу, что сына следует показать детскому психиатру. Дело не только в том, что у нее возникло подозрение, что он сам незаметно для окружающих раскачивает люстры, бьет яйца, переворачивает столы и т. д. У мальчика нарушился сон, он постоянно пребывал в возбужденном состоянии, странно улыбался, путался в своих фантастических рассказах и т. п.
Мальчика проконсультировал участковый детский психиатр, затем врач из диспансерного отделения детской психиатрической больницы, потом заведующая этим отделением. Мнение всех специалистов сходилось: мальчик душевно нездоров, ведущим является синдром бредоподобных фантазий. Что же касается того, чем конкретно он болен, то одни предполагали, что речь идет об особой форме шизофрении, другие находили у него индуцированный психоз, то есть такое душевное расстройство, которое возникает в семьях, мало общающихся с окружающими, весьма примитивных, склонных к бредообразованию.
Герой нашего рассказа оказался в психиатрической больнице. С уходом мальчика из дома сверхъестественные силы перестали двигать предметы и совершать другие дела. Постепенно эта история была забыта. Семья постаралась все поскорее позабыть. Живет, как все.
В газетах часто пишут о различных необычных явлениях: то о сахарницах, летающих каким-то непостижимым образом («Московские новости» от 29 марта 1987 г.), то еще о чем-нибудь. И всегда в эпицентре подобных событий находятся дети: без участия детей никакие «чудеса» не случаются. «Устами младенца глаголет истина,— уверяют люди, склонные к вере в чудеса,— поэтому дети и замечают чаще то, что невдомек замученным работой и хлопотами взрослым». Мы, психиатры, лишь хмуримся, слыша такую аргументацию. Если ребенок уверяет, что Кярлссон на самом деле сидит на крыше, то взрослый не будет его разубеждать, хотя и понимает сказочность таких слов. Так почему же иногда взрослые всерьез воспринимают абсурдные фантазии детей? Почему здравый смысл покидает взрослых, когда сталкиваются с детским враньем? Жалеют их? Что ж, это можно понять, но зачем же распространять непроверенные факты?
