Социально-экономический контекст старения - психиатрия позднего возраста
«Модернизация» и статус пожилых людей
Классические представители теории модернизации, такие как Cowgill и Holmes (1972), классифицировали современные дописьменные общества с историческими доиндустриальными обществами Запада и сравнили соотношения между степенью модернизации общества и статусом пожилых людей. Они пришли к выводу, что этот статус был высоким в дописьменных обществах и низким в современных. Важными факторами в изменении статуса людей считаются изменения в технологиях, приведшие к снижению статуса пожилых как хранителей традиционных знаний, распад большой семьи в результате урбанизации и снижение значимости наследования земли (Cowgill & Holmes, 1972- Cowgill, 1974).
Palmore и Manton (1974) изучили особенности связи между социально-экономическим статусом пожилых людей и степенью модернизации общества, использовав данные, полученные из 31 общества. Они убедились в том, что эта связь графически описывается J-образной кривой, когда пожилые люди страдали на ранних этапах индустриализации, но их положение улучшалось в развитых индустриальных обществах. По их мнению, скачок от земледелия к промышленному производству и повышение образованности молодежи — основные признаки, связанные со снижением статуса пожилых людей.
Эти и подобные исследования широко критиковали за их «антиисторичность», за содержащуюся в них предпосылку линейной прогрессии от «примитивного» к современному обществу. Их также критиковали за то, что они не учитывали различий в социальной и демографической структурах обществ со сходными экономическими базами (Quadagno, 1982). Мы знаем, что, например, в доиндустриальной Британии большинство людей проживали не в больших семьях (Laslett, 1972) и что преобладала система скорее общественной, нежели родственной поддержки нуждающихся (Smith, 1984). Эти факторы сами по себе должны предостеречь от приравнивания исторических европейских обществ к обществам в некоторых современных менее развитых странах, где экономические и жилищные связи между большими родственными группами обычно значительно сильнее. Отношение к пожилым людям в той или иной культуре не обязательно зависит от экономической системы общества или экономических изменений. Fischer (1978), например, изучал литературу, одежду, иконографию, а также возраст политических лидеров и распределение по домам встреч и собраний, чтобы оценить перемены в престиже пожилых людей в Америке. Он сделал вывод, что почитание пожилых людей было типично для ранней колониальной Америки, а со временем это почитание уменьшилось. Однако он обнаружил, что отношение к пожилым изменилось в конце XVIII столетия, то есть задолго до индустриализации страны, и это было связано с влиянием на общество идеалов свободы и равенства, провозглашенных Французской революцией. Аналогично было высказано предположение, что различия в статусе пожилых людей в Японии и в западных индустриально развитых странах частично отражают продолжающееся влияние на японское общество конфуцианских идей (Palmore, 1975- Palley & Usui, 1995).
В относительно недавних публикациях о положении пожилых людей в индустриально развитых странах низкий статус пожилых людей приписывают современному индустриальному капитализму (Walker, 1980- Phillipson, 1982). Государство обвиняется в создании «структурированной зависимости» пожилых людей, во многом путем увольнения их по возрасту, что приводит к стигматизации социального обеспечения. Конечно, в экономической деятельности людей старшего возраста произошли важные перемены. В Британии в 1931 году около половины мужчин старше 65 лет были экономически активны по сравнению с четвертью мужчин такого же возраста в 1961 году и лишь с 8% — в 1991 (Henretta, 1994). По Phillipson (1982), форсированное исключение пожилых людей с рынка труда, вероятно, представляет форму социального контроля, которая, с одной стороны, создает резервную армию труда, а с другой — повышает дисциплину молодых работников посредством создания перспектив продвижения по службе. Это действительно так: государство сформулировало политические стратегии, чтобы влиять на экономическую деятельность пожилых людей. В послевоенные годы, когда была нехватка рабочей силы, предпринимались преимущественно безуспешные попытки вернуть пожилых людей в сферу трудовой деятельности (Johnson, 1994). В относительно недавнем прошлом правительства прилагали усилия к сокращению зарегистрированной безработицы, поощряя работающих к более раннему уходу на пенсию. Еще совсем недавно возобновившиеся опасения насчет недостатка рабочих рук способствовали некоторому обратному развитию такой стратегии. Анализ показателей участия в совокупной рабочей силе в 150 странах около 1980 года показал, что в странах с наивысшим доходом на душу населения отмечались, как правило, самые низкие показатели участия в экономике людей 55 лет и старше (Clark & Ankler, 1990). Поскольку это свидетельствует о связи между экономическим развитием стран и выходом людей на пенсию, следует отметить, что культурные ценности, правительственная политика и другие экономические факторы также важны, и, кроме того, существуют исключения из общего правила (Martin & Kinsella, 1994). Работники пожилого возраста даже моложе 65 лет могут страдать от невыгодного положения на рынке труда, и их склонны переводить на низкооплачиваемую, низкоквалифицированную работу в секторах и подразделениях, которые приходят в упадок (Johnson, 1985).
Измерить масштабы возрастной дискриминации на рынке труда и предусмотреть все ее последствия сложно. Однако данные исследования «Возраст и система отношений» (ЕС, 1993) показали, что около 80% взрослых жителей (15 лет и старше) стран ЕС считали, что старшие по возрасту работники подвергались дискриминации при найме, и по меньшей мере 60% убеждены, что старшие по возрасту работники испытывали дискриминацию в отношении обучения и продвижения по службе.
Нет оснований полагать, что все люди неожиданно утрачивают способность к продуктивному труду в строго фиксированном возрасте. Явно негибкая пенсионная политика государства, похоже, подкрепляет отношение к людям, достигшим определенного возраста, как к отдельной социальной группе. Вместе с тем кажется нереальным приписывать все проблемы пожилых людей конца XX столетия государственной пенсионной политике. Thane (1984) заметил, что практика выхода на пенсию в возрасте, который не совпадал с началом физической немощи, уже существовала в XIX столетии и даже раньше. Minois (1989) считал, что концепция выхода на пенсию зародилась в VI столетии, когда незначительное меньшинство состоятельных пожилых людей стали уходить от дел в монастыри. К концу XIX столетия около трети городских работающих мужчин в США, Соединенном Королевстве, Франции и Германии оставляли работу в возрасте между 60 и 65 годами (Johnson, 1994).
Как установил Smith (1984), практика прежде всего коллективной, а не родственной поддержки пожилых людей предшествовала развитию индустриального капитализма. Более того, есть свидетельства тому, что в доиндустриальной Англии, когда пенсий по возрасту не существовало как таковых, возраст был важным фактором, который брали в расчет распределяющие помощь бедным, и пожилые люди имели право на поддержку, даже если они жили с родственниками (Smith, 1984- Thomson, 1984). Признание необходимости пенсий и их введение в начале XX столетия были связаны с тем, что Booth (1894) и другие реформаторы конца XIX столетия выявили почти нищенское существование пожилых людей. Однако крайняя нищета пожилых людей в конце XIX столетия была следствием ограничений на оказание им помощи вне дома, введенных после 1870 года (Smith, 1984- Thomson, 1984).
Таким образом, введение государственных пенсий в Британии можно рассматривать скорее как возврат к коллективной системе поддержки пожилых в доиндустриальный период, нежели как новшество индустриального капитализма XX века.
В самом деле, для многих людей период пожилого возраста — это время бедности вследствие осуществляемой государством пенсионной политики. Между тем нельзя сказать однозначно, что эта ситуация специфически связана с развитием индустриального капитализма.
