Пищевые интоксикации и острый живот - диагностика "острого живота"
Не малую роль в диагностических недоразумениях играют пищевые интоксикации. Ошибки бывают двух родов: или «острый живот» принимают за пищевое отравление, или, наоборот, отравление рассматривают как одну из форм «острого живота».
Мы наблюдали следующий случай.
Больной, интерн клиники, хирург, 37 лет, доставлен в больницу им. Ленина в 5 часов 30 минут 17/VI 1937 г. Заболел внезапно в 3 часа ночи 17/VI. Вечером 16/VI вместе с семьей ел рыбные консервы. Из семьи заболел только он один. 16/VI был нормальный стул. Через 2 часа от начала болей была рвота пищей и слизью. Боли распространились по всему животу. При поступлении в клинику боли сосредоточились в правом нижнем квадранте брюшной полости. Мочеиспускание нормальное. В анамнезе припадки аппендикулярной колики, энтероколиты, сыпной тиф, грипп.
Объективно. Общее состояние удовлетворительное. Пульс 94 удара в минуту. Температура 37,8°. Язык обложен, влажный. В правой подвздошной впадине слабая ригидность брюшной стенки. Симптом Раздольского ясно положителен для аппендицита. В правом нижнем квадранте ощущается пальпаторная болезненность. Симптом Ровзинга положительный. Лейкоцитоз — 10 200- нейтрофилов — 80,5%. Остаточный азот крови — 56 мг%. Диагноз — острый аппендицит. Больной категорически отказывается от операции.
18/VI. Пульс 104. Живот справа резко напряжен. Больной находится в возбужденном состоянии, считает, что ему «лучше». Температура 39,1°. Днем удалось убедить больного подвергнуться операции, во время которой был найден обильный серозно-гнойный выпот, отросток со старыми спайками и свежими острыми воспалительными изменениями. Отросток удален. Больной выздоровел.
Из приведенной истории болезни видно, как больной упорно отстаивал свои позиции, убежденный в правильности своего диагноза пищевой интоксикации, игнорируя все объективные симптомы острого аппендицита и данные анамнеза, говорившие против рыбного отравления, ибо консервы ели и другие члены семьи и остались здоровыми. Этот симптом изолированного заболевания при употреблении в пищу одних и тех же продуктов несколькими людьми чрезвычайно важен и в подавляющем большинстве случаев свидетельствует против пищевой интоксикации и в пользу какого-нибудь другого заболевания брюшной полости.
М. М. Виккер справедливо подчеркивает значение этого симптома, обращая внимание на то, что пищевые интоксикации
часто бывают групповыми или массовыми. При распознавании пищевых отравлений имеет также значение то, что они обычно проявляются не столько гастрическими, сколько кишечными явлениями. «Гастроэнтерит или энтерит — вот основа для распознавания пищевых отравлений, и поэтому понос является тем доминирующим симптомом, наличие которого дает право направить исследование по пути пищевой интоксикации, и, наоборот, отсутствие кишечного послабления всегда должно вызвать чрезвычайную осторожность и привлечь максимальное внимание к всестороннему обследованию живота и самого больного по всем направлениям» (М. М. Виккер).
Само собой разумеется, что против пищевой интоксикации всегда будет свидетельствовать наличие напряжения брюшной стенки, местная болезненность и местная гиперестезия брюшной стенки. Гиперлейкоцитоз также свидетельствует против пищевой интоксикации, но в сочетании с другими симптомами может указывать и на какой-либо местный или общий воспалительный процесс на протяжении брюшины.
Однако было бы неправильно считать, что понос безусловно исключает наличие местного или общего перитонита. В главе о диагностике острых аппендицитов приведена история болезни больной с тазовым аппендицитом, страдавшей во время течения этого заболевания частыми позывами на низ и беспрерывными поносами. Такого рода осложнение при тазовых аппендицитах может быть только доводом в пользу именно этой формы воспаления червеобразного отростка.
